2 января - рабочий день...

Все, пора приступать к тяжкому, но любимому труду) Пожалуй, начну с Фрая)))

---

Трандуил головного мозга

И вот что дернуло меня посмотреть этого несчастного "Хоббита"??? Жила себе спокойно, горя не знала, а тут раз... и Трандуил!

Он покорил меня с первых же секунд:



Чем?! Боги, чем? Мне ж никогда не нравились блондины! Подумаешь, ну эльф, ну король... Не такой красивый как Брайн Кинни, не такой мужественный как Вин Дизель, не такая сволочь как Карвен... О, нет!
Трандуил - это МИЛАШЕСТВО, это нечто такое невообразимое и притягательное, пьянящее и сладкое. Его хочется затискать, подергать за волосики, пощипать за щечки, и при всем этом растечься лужецей у его ног... Мать его. НЕТ, МАТЬ ЕГО!!!

А потом было это:


Тут я попрощалас со здравым смыслом. А когда я увидела его на Лосе:

Божественный Лось для Божественного Трандуила)))

А затем... затем пошел один нескончаемый свун:



Падайте ниц, жалкие рабы! ))))



Но Трандуил в третьей части просто превзошел самого себя, хотя я была исренне уверена, что это невозможно:




Как он машет мечами! На Лосе! Сквозь толпы грязных вонючих орков!
Меня кроет от него нереально. Самое интересное, что мою подругу тоже, хотя у нас ней оооочнь редко совпадают пристрастия. В свободное пока время я ищу картинки с ним, читаю фики, хотя, сказать по чесноку, еще ни один хороший серьезный фик мне не попался кроме разве что "Королевской крови", но он незавершен, и последняя глава вышла давно. Насчет самой написать - я пока не могу, меня штырит, меня просто разрывает.

К тому же именно Его Величество Трандуил помог мне пережить этот декабрь и последние дни учебы, кода становилось особенно невыносимо и кураторша допекала я представляла, что рядом со мной сидит Трандуил и мне становилось так хорошо... так спокойно и светло)))

---

Первый день нового года. Вроде бы обычный день, но где-то внутри складывается ощущение, что именно здесь и сейчас должен начаться новый старт, новый ритм, новое движение. Очень часто бывает, что я говорю себе 1 июня ( в начале лета) или 4 июля( сразу после Днюхи), что сейчас я начну жить заново. Что стану лучше, узнаю больше, достигну большего, но почему-то нет той "ступеньки", от которой можно оттолкнуться и лететь. Сейчас, кажется, что я нащупываю ее под ногами, или, может, это просто мое самоубеждение, мое отчаянное желание чего-то...
Я знаю, чего мне хватает, знаю, чего хочу, но в реальности, я боюсь, что не хватит сил или просто напросто меня захватит лень, как часто оно и бывает. И самая главная победа будет - победа над ней, над собой. Я молюсь, что бы так оно и было. Чтобы впоследствии моя гордость не пострадала от того, что действительность расходится от того, кем я себя считаю.

Итак, список целей что ле:
1. Хочу улучшить свой английский так, чтобы заткнуть эту сволочь кураторшу за пояс, ибо нехрена издеваться над нами относится к нам, как к говну.
2. Хочу в Англию.
3. Хочу не посрамиться на новой должности - препода английского в академической школе "Слово". Да-да, я препод! Кто бы мог подумать. Шла на собеседование шутки ради, а директор-то оценил. Проверил меня на тестах, поболаболил со мной языке и - вуаля. Скоро приступаю))) Невозможно объяснить, насколько это важно для меня и волнительно.
4. Хочу посетить какие-нибудь психологические тренинги, чтобы поучиться навыкам общения, мало ли...
5. Хочу быть также успешной в своем маленьком хобби - страшно сказать: "писательском деле".
6. Хочу, чтобы вся моя семья были здоровы и счастливы. Это самое важное.

Ах, ну еще маленькое наблюдение... Сейчас по телевизору крутят много старых фильм, времен СССР, я вот с грустью замечаю, насколько другуми были отношения между людьми, насколько человечными и добрыми... Мне на это настолько странно смотреть. И грустно.

Вот, высказалась.

---

The most dangerous thing in History

Pride

Everybody knows that the most part of history is written with human blood. So, people have always wanted to find the answer to the question: "What is the root of evil?”, “What has made them suffered for centuries?” or “What is the most horrible thing in history?". To my mind, the answer is Pride.
Pride is a high opinion of one's own dignity, importance, merit or superiority. According to the Bible, pride is one of the Capital Sins. What is more, pride is considered to be the main sin, because it is the beginning and the source of other sins. It always provokes competitiveness, vanity, envy and hate. History knows a great number of examples when one nation destroyed another one out of an overwhelming desire for getting a better territory or something of a very high value that the aggressors did not have at their disposal. Pride made Alexander the Great, roman emperors and other famous conquerors move on, kill millions of people and beat them into submission to enhance their own glory, prove that they were the best and deserved undying fame.
For instance let's remember the cold war between the USSR and the USA, when two the most powerful countries were in competition with each other and tried to invent some superior kinds of nuclear weapon. They could not put a stop to arm race, because pride turned into avarice, that was impossible to be satisfied, and stimulated both countries to get better, smarter and richer. After all it has boiled down to the fact that any of these countries can destroy the whole world by pressing the button.
On top of that, when a person is proud, they are self-centered and cruel; there is no love or compassion in their heart. They praise themselves and find other people pathetic for different reasons: skin color or the sex. Such a person often tries to belittle or even debase someone else, because it makes them happy. That's why people discriminated against women and negros, that's why they invented slavery.That’s why fascism appeared.
In conclusion I would like to say that we cannot explain all misdeeds or wars with economic and political reasons. Human pride is the primal cause, economic and policy are just excuses. Unfortunately, history did not teach us and nowadays people repeat past mistakes. Up to date mankind cannot get rid of the most dangerous thing on the Earth, their own pride.

---

Нееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееееет!

Какая боль... Князь.

@темы: Тайный город

---

Тест

1. Ваш выбор символизирует человека, который мог бы вам понравиться в реальной жизненной ситуации.
Кролик - Холодный как лед снаружи, но теплый внутри.


2. Ваш выбор символизирует впечатление, которые вы хотите произвести на человека.
Кошка - Элегантность, изящность.


3. Ваш выбор символизирует поведение, которое заставило бы порвать отношения с вашим партнером (любимым человеком).
Акула - Ваш партнер такой человек, который пойдет по головам и не остановится ни перед чем.


4. Ваш выбор символизирует вид отношений, которые бы вы хотели иметь с вашим партнером (любимым человеком).
Птица - Ваша цель - долговременные отношения.


5. Ваш выбор показывает смогли бы вы совершить измену.
Человек - Вероятнее всего, что нет.


6. Ваш выбор демонстрирует ваше отношение к браку.
Леопард - Вам всегда хотелось жениться, но фактически, вы ничего о браке не знаете.


7. Ваш выбор демонстрирует ваше отношение к любви.
Лев - Вам всегда хочется упиваться любовью, вы готовы сделать все для этого.


Пройти тест

---

Аркан орехов

Я не удержалась и сперла это из группы сериала по ТГ ) она - сплошной восторг)

@темы: Тайный город

---

Моя фотосессия

Название: Vintage by nature
Прическа - стилист Гашанг Аббасова
Макияж художественный - стилист Гашанг Аббасова
Фотограф - Sabira
Модель - Айтан
Спасибо за чудесный день!

И несколько новых фоточек

запись создана: 22.08.2014 в 15:52

---

Всякое с богами бывало...

Ахах, это сделало мой день! просто неприкрытый слеш в большинстве своем)))

@темы: Слеш

---

Двойная игра

Название: Двойная игра
Автор: Aitan
Беты (редакторы): ЛедиНочь
Фэндом: Панов Вадим «Тайный город»
Пэйринг или персонажи: Ярга/Лариса
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Ангст
Предупреждения: Секс с использованием посторонних предметов
Статус: закончен
Описание: Когда Лариса по просьбе комиссара Темного Двора приняла непосредственное участие в операции против Ярги. Но проигравший первый князь никогда не прощает подобное, и Ларисе придется платить по счетам.

Дорожки сна слишком обманчивы, но явь уже давно не греет смыслом ее жизнь.

Лариса бросает взгляд на часы и ломает очередную сигарету о дно пепельницы. Пристрастилась. Снова. Она курит тонкие, дамские. Без удовольствия, без особой надобности. Но горящая тлеющая сигарета - единственный маячок в этой реальности. Реальности, в которой она не может доверять даже самой себе.

Она снова глядит на время: часом играет минута. Он не торопится, не появляется вовремя, но все же приходит. Слегка морщится, рассматривая апартаменты отеля, вместо "Здравствуй" - легкое прикосновение к ее щеке. А Лариса жмурится, выдыхает, отстраняется, разрывая контакт. Но он ловит ее за подбородок сильными тонкими пальцами. Кажется - надави он еще чуть-чуть, и ее челюсть хрустнет. Девушка всхлипывает, видит, как его иссиня-черная бровь слегка изгибается, ловит в этом изгибе насмешку. Покорно кивает. Нав ослабляет захват, и она, высунув кончик языка, сильно прижигает его сигаретой. Ее зрачки расширяются, взгляд барахтается во тьме чужих глаз, но рука не двигается. Огненная боль и неприятный запах не отрезвляют, и Лариса не убирает сигарету. Пока он не поджимает губы, словно говоря "Достаточно", и не разжимает захват.

Она выдыхает, пряча обожженный язык и слегка сутулясь, идет выбрасывать.

Дорожки сна слишком обманчивы, и девушка не знает, как сойти с одной, чтобы не попасть на другую. Но все дороги приводят... нет, увы, не в Рим. Так зачем пытаться?

Нав неспешно проходит по комнате, садится в мягкое кресло, закидывая ногу на ногу, поправляет царским отточенным движением манжету, потом касается галстука. Безмятежный. Расслабленный.
Она подходит, замирает в шаге от него, встает на колени. Вся ее поза - покорность, только на самом дне ее глаз борется прежняя Лариса. Несколько искорок свободного пламени - все, что он ей оставил. Чтобы все видела. Все понимала. Была свидетелем своего рабства. Уж слишком искусно она его тогда обманула. Теперь его очередь. Вот только девушка больше не отличает правду от лжи.
Он касается ее волос, бездумно наматывает на палец белокурую прядь. Ему скучно. Его не прельщает ни ее красота, ни мятежность внутри уже раздавленной личности. В этом нет победы, нет изящества, остроты, радости мести - только раздутая пустота ущемленной гордости. Слишком мелко для него. Даже низко. Но не может он ее отпустить безнаказанной.

Не может не смеяться над дрожащим загнанным разумом.
Он тщательно выбирал для нее пытку. И выбрал. Самую лучшую. Самую сладкую.

Лариса подчиняется его воле и легко улыбается. Но только губами. Чувствует, как он ласкает ее улыбку подушечкой пальца. Целует его. Это хорошо. Это правильно.

Девушка грациозно поднимается, встает на середину комнаты, проводит руками по своим плечам, бокам, бедрам. Берется за край простой футболки, снимает ее. Тяжело дышит. Замирает, словно прислушивается к себе. Но в следующее мгновение снова расслабляется, снова полные губы трогает тень улыбки. Она быстро стягивает с себя джинсы и обувь и потягивается, как кошечка.
Где-то на перепутьях бессонных дорог скитается маленькая негасимая частичка настоящей Ларисы. Обреченная бороться и смотреть.

Девушка запускает пальцы в свои светлые, до плеч, волосы приподнимает их и отпускает. Они падают волнистым непослушным каскадом, а пальцы поглаживают шею, ключицы, считают ребра, выводят узоры на бархатной коже подтянутого живота. Она встает на носочки и кружится, томно изгибается, чувствует, как пах наливается теплом и тяжестью.

Потому что так надо.
Расстегивает застежки лифа, сжимает ладонями полную красивую грудь.
Потому что так надо.
Играет с сосками, заставляя их затвердеть.
Потому что так надо.

И только в глубоких изумрудных глазах - настоящая жизнь, настоящий, захлебывающийся в немом крике разум. Настоящий человек. Скованный цепями, что крепче всех снов этого мира.
Она снимает последнюю деталь одежды, и нетерпеливо проводит ладонью по бедру, царапает нежную кожу ухоженными ногтями. Желание струится по жилам, ест ее изнутри, гложет, зовет, шепчет.

Девушка плавно опускается на ковер, выгибается, разводит бедра широко-широко, касается пальцами клитора. Стон срывается с ее полных губ, она откидывается назад, белокурые пряди приятно холодят разгоряченную кожу плеч. Потом вздрагивает. Закусывает губу. Ее ярко-изумрудные глаза широко распахиваются, светлые ресницы дрожат. Кажется, она делает над собой усилие, но потом... расслабляется. Рука тянется к заготовленной заранее игрушке, девушка привстает и, та мягко проскальзывает в нее.
Она начинает ритмичный танец, глубоко насаживаясь на дилдо.

Нав сидит спокойно, не шевелясь. И в антрацитово-черных глазах горит беспощадный огонь, разбавленный призрением. Его взгляд никогда не опускается на разведенные бедра девушки, ни на ее грудь, ни на полуоткрытый рот. Он всегда прикован к ее глазам. К пойманном в ловушку разуме. И даже когда, она опускает веки, нав явственно видит Ларису, гордую Хранительницу Черной Книги, Ларису, которая так хитро провела его когда-то. Ларису, покоренную его могуществом, его силой до неузнавания, до стерильности разума. Ларису, которая только краешком сознания понимает и видит, что сама же делает. Чего сама же желает.

Темный смотрит на нее, чувствует ее животный страх, отвращение. Борьбу.
Нав ухмыляется и зовет. Девушка подползает ближе, а он грубо хватает ее за светлые волосы, чуть наклоняясь к разрумянившемуся лицу, к безумным, но еще не сдавшимся глазам. Она снова скользит пальцами к низу живота и всхлипывает. Ее грудь вздымается все чаще и чаще, зеленые глаза смотрят прямо в черные.

Он не дарит никаких касаний.

Секунды сплетаются с ударами сердца, бегут медленно, словно по острому лезвию клинка, угрожая сорваться и упасть. Обжигаются собственным дыханием искусанные губы. Нервы дрожат, их пронзает раз за разом истома, как волна. Как гигантская сметающая все волна, которая подкрадывается все ближе и уходит, затем еще и еще... Все ближе. Все слаще. Все сильней.

А волосы - по-прежнему в его кулаке. И по-прежнему глаза в глаза. Идеальные линии его строгого костюма, и хрупкие - ее обнаженного тела. Тьма сгущается, дышит через него, играет через него... Девушка уже не помнит, где она, а где эта Тьма. И та непокорная частичка тоже не помнит. Потому что волна все-таки накрывает и ее, последний оплот гордого мятежного разума, последние огоньки осознанного Я. Она стонет, содрогается, достигшая сладкую болезненность разрядки.

Темный некоторое время ждет, пока девушка хватает ртом воздух, успокаивает сердцебиение. А потом словно щелкает выключателем, легко вырывая часть сознания Ларисы из расслабленного забытья. Ее зеленые глаза распахиваются, в них внезапно вспыхивает осознание того, что произошло. И их выражение... неповторимо. Он еще сильнее притягивает ее за волосы:

- И это все, что ты можешь, ведьма? Я разочарован. Очень разочарован. В тебе нет огня, нет ярости, ты не живешь, ты существуешь. Я специально оставил тебе немножко тебя. Я дал тебе шанс бороться... И что же? Ты сдалась похоти... Похоти?! Так просто. Ты думаешь, это я заставил тебя течь? Нет, я просто вывернул наизнанку твои сны, то, что сидит у тебя в подкорке... Ты омерзительно слаба, Лариса. Ты проиграла даже не мне. Ты проиграла себе. За неплохими способностями и гордой бравадой - просто ноль. Ничего. - Нав замолкает, в его антрацитовых глазах расцветает пламя канувших в небытие тысячелетий. - Я видел, на что способен Дух. Настоящий сильный несломленный Дух. Я видел, как он выигрывал сражения, я видел, как он крушил твердыни - Дух! Не тело, не разум, не даже магия... А ты... Ты мне противна, девочка.

Ярга откидывает ее от себя, достает двумя пальцами платок и брезгливо вытирает руку, которой держал девушку за волосы. Она сворачивается калачиком у его ног, обнимает себя руками и дрожит. Платок мягко оседает рядом с ней, а дверь с легким стуком закрывается за ним.

На этот раз он оставляет ей чуть больше ее самой. Чтоб смогла собраться и добраться до своего убежища. Чтобы думала, помнила, чтобы курила тонкие палочки сигарет и ненавидела себя в отражении. Но недостаточно, чтобы освободиться, чтобы коснуться Книги, позвать на помощь - спастись.
Дорожки сна очень обманчивы, и она бродит по ним, не видя выхода.
Не помнит дни. Не доверяет себе.

А он не забирает ни ее, ни Книгу. Хочет играть по-настоящему, так, чтобы был горше каждый новый проигрыш. Оставляет ей спасительную веревку, дразнит близостью великого артефакта и не отнимает его, ждет. Она протягивает руки, сопротивляется, барахтается в вязкой пучине полусна. Но никогда не побеждает. Иногда встречается с ним, чтобы еще раз увидеть в черных глазах свое унижение. И подчиниться. Снова. Каждый раз - все легче. И как-то... смиреннее.
Он играет медленно. Смакует месть. А, может, просто скучает.
Месяц, год, столетие... Кто знает?!

Ларисе теперь не нужно зеркало, чтобы видеть себя. У нее теперь и без него много отражений. Все разные. Они постоянно рядом, держат друг дружку в обреченном порочном кругу.
Она не знает, какое из ее отражений набирает чужой номер. Непослушными пальцами по непослушной скользкой памяти. Не знает, кто ответит по ту сторону линии и что ему скажет. Не знает, зачем это делает.

- Я вас слушаю. - Голос вежливый, знакомый, теплый. Настоящий. Настоящий голос, который она слышит за все это время. Голос, который вскрывает воспаленную память, дает силы, собирает все ее растерзанные Я в более-менее четкое болезненное одно. - Лариса, я вас слушаю, говорите.

- Я не могу отыскать себя, - хрипло шепчет она в телефонную трубку.
Собеседник секунду молчит, а потом вздыхает:
- Вы были слишком неосмотрительны. Я предупреждал. - И добавляет, но уже мягче: - Слабость - не позор. Но ее цена очень высока.
- Я знаю.
- Речь идет не о вашей гордости.
Она дрожит, впивается ногтями в ладонь, ощущает, как по щеке скатывается слеза. И радуется ей. Радуется, как самому светлому счастью. Ведь эта слеза - тоже настоящая. Как и голос. Она идет от сердца, от исстрадавшегося духа. И несет облегчение.
- Понимаю. Я… я отдам ее.
- Считайте, что мы договорились. - Гудки.

Лариса обессилено сползает по стене. Зарывается пальцами в светлые волосы, а потом запрокидывает голову и хохочет. Хочет до слез, до хрипа. И плачет.
Он все знал. С самого начала знал, что вырвавшийся из небытия князь ее не оставит, что накажет, поймает в ловушку, но сохранит частичку сознания. Частичку, у которой не будет выбора, которая будет отчаянно сражаться и, наконец, пусть всего на несколько секунд, но вырвется. Чтобы схватиться за единственную спасительную руку. За того, кого она ненавидела. Ненавидела, потому что он нелюдь, потому что сильный, потому что у власти, потому что исчисляет тысячи лет обычными днями. Она думала, что может быть с ним наравне и даже чуть выше. Верила в свою избранность. Безнаказанность. Силу.
А теперь осознала, что она была всего лишь игрушкой. Вот только первый князь это пока не понял. А поймет – будет поздно.

Ну и что, что Ярга владеет снами. Сантьяга всегда ставит на реальность.

@темы: Тайный город, Фанфикшен

---

Тест

Ну я не могла пропустить этот тест ввиду моей страсти к мифам Древней Греции.. а уж когда я узнала результат!

Вы под покровительством Бога войны - Ареса

Арес- в древнегреческой мифологии бог войны. 1. Отличался вероломством и хитростью, предпочитал войну коварную, войну ради самой войны. 2. Спутницы - богиня раздора Эрида и кровожадная Энио. 3. Вступил в брак с самой красивой из богинь - Афродитой. Рождение Ареса произошло без участия отца от прикосновения Геры к волшебному цветку. В более поздних мифах Арес выступал как сын Зевса, который называл его самым ненавистным из всех богов и утверждал, что не будь Арес его родным сыном, он бы давно отправил его в Тартар, туда, где томятся потомки Урана. Некогда в течение 13 месяцев был заточен в медной амфоре, либо в глиняном чане. Его пленили Алоады. В битве за Пилос был ранен Гераклом. Также Геракл ранил его, когда убил Кикна. Арес участвовал в Троянской войне на стороне троянцев и был побежден Афиной. Он может подарить тем, кто находится под его покровительством, как счастье и страстную любовь, так и силу, способную все смести на своем пути.

Пройти тест

---

ФБ

Уряяя! Тайный Город наконец-таки стартовал:

Добавлю-ка еще немного баннеров - вдруг решу прошвырнуться по ним, понастальгировать ))

запись создана: 22.07.2014 в 12:32

@темы: Тайный город, Литература, Фанфикшен

---

Живое сердце

Название: Живое сердце
Автор: Aitan
Беты (редакторы): ЛедиНочь
Фэндом: Лекс Ален «Пророчество Сиринити»
Пэйринг: Карвен/Л'эрт
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Фэнтези, Hurt/comfort, ER (Established Relationship)
Предупреждения: Смерть персонажа
Статус: закончен
Описание: - Да. Он как всегда выживет…
Негласное правило удачливого инкуба, который столько раз обманывал смерть. Правило, которое Карвен не даст нарушить...

Сердце бьется скорее по инерции. Но бьется.
Словно, работая и гоняя проклятую кровь восемь столетий, ему трудно остановиться в одночасье.
И оно бьется.
Трепеща, дрожа, затихая и снова вздрагивая. Сердце живет. Пока.
Пытается жить, продлевая агонию. Не веря, что это конец для него.
Сердце отчаянно сражается.

И Карвен это прекрасно видит. Он стоит возле постели Л’эрта, как и подобает вампиру его положения: прямо и гордо, с невозмутимым выражением на лице. Но с опущенными веками. Чтобы никто не видел сейчас его глаз. Глаз, по-человечески теплых от боли.

- Ты никуда не пойдешь, - голос Главы Ковена звучал спокойно, но в нем резкими нотками пробивалась злость. И легкий страх.
- Тоже мне, заботливая мамочка нашлась,- насмешливо фыркнул инкуб и вырвал свое запястье из пальцев любовника. – Я поставлю эту выскочку на место, вот увидишь.
- Он сильней тебя.
- Не факт.
- Факт. Как маг…
- Тьфу ты! – вспылил Л’эрт. – Это вообще не твое дело, Карвен!
- Послушай меня!
- Да не лезь ты, куда не просят! – Инкуб без страха выдержал недовольный яростный взгляд алых глаз и пакостно усмехнулся, легко касаясь кончиками пальцев щеки вампира. – Ну правда, что мне этот магик… В конце концов, это он меня вызвал на дуэль. Проучу его и вернусь.
Карвен, морщась, опять перехватил его запястье:

- Я могу пойти вместо тебя. – Это не бахвальство, не желание подчеркнуть превосходство, это данность, от которой веяло заботой и любовью. Но она была неприятна Л’эрту. Он смирился с вынужденным присутствием Карвена в своей жизни, но не в своем сердце.
И Ра’ота снова отдернул руку. На этот раз без усмешки:

- Я скоро вернусь. И как всегда выживу…
И вернулся. Спустя час.
Противник оказался сильным. И не просто сильным – яростным, вооруженным не только магией, но и местью. За что, почему? Карвен не знал. Но Л’эрт пропустил страшное заклинание, всего одно заклинание, ударившее его точно в грудь. Могучий организм высшего вампира содрогнулся. На куски разошлась обожженная плоть, лопнули кости, вскипела темная кровь, обнажив пульсирующий беззащитный комок…

Карвен нарезал уже который круг по пустынному Ориону, когда едва дышащий инкуб появился из портала и упал у его ног.

Л’эрт без сознания лежит на широкой постели, настолько бледный, что его кожа полностью сливается с белоснежными простынями, и только просвечивающие вены расцветают темно- синим узором.
Сердце, пораженное смертоносным заклинанием, сражается. Обреченно сражается.
И Карвен это знает.

Среди тяжелой тишины вдруг раздается робкий совершенно неуместный стук в дверь.
- Войди, - разрешает вампир, и голос больше похож на шелест осенних листьев, но только гораздо сильнее и глуше. Дверь открывается, и Глонк пропускает вперед человека. Радира, самого известного и талантливого лекаря.

Человек нервничает, сжимает в похолодевших пальцах светлую мантию и проходит вперед на негнущихся ногах. Он слишком хорошо знает, кто его позвал. Радир не доходит несколько шагов до постели, скользит по умирающему инкубу взглядом и поворачивается к Карвену, разглядывает искусную вышивку его дорогих сапог.

- Вы звали меня, милорд?
Карвен не находит нужным отвечать на этот очевидный вопрос и жестом указывает на Л’эрта:
- Осмотри его.
Радир вздрагивает от этого голоса, приятного на слух и одновременно пронизывающего, как ледяной ветер. Он разминает пальцы, подходит ближе и склоняется над больным. Всего несколько секунд ему требуется, чтобы понять: тот обречен.
- Милорд, боюсь, его сердце поражено, - Радир обращается к вампиру, все еще не смея поднять на него взгляд.
- Я и сам это вижу, - спокойно отвечает Карвен. – Я позвал тебя сюда не для того, чтобы услышать эти слова.
- Так для чего же?

Радир не видит, но слышит, как Глава вампиров усмехается и подходит к нему ближе. Страх сковывает лекаря, его ноги словно прирастают к полу.
- Ты сможешь заменить его сердце другим?
- Заменить? – Человек на секунду колеблется, но тут же старается перейти на деловой тон. – Теоретически это возможно, я уже делал подобные вещи с людьми… Но не каждое сердце может прижиться в чужом организме. Для этого нужно много условий. К тому же, здесь, - Радир кивает на Л’эрта, - нужно сердце другого вампира…

- Это очевидно, - сухо бросает Карвен. – Предположим, нужное сердце у тебя будет. Ты справишься?
Лекарь ежится, он боится представить себе, что будет, если что-то пойдет не так…
- Я справлюсь.
- Хорошо, - голос вампира не теплеет ни на градус.
- Но, милорд? – Радир нервно облизывает губы. – Когда сердце будет успешно заменено, что будет со всеми этими ранами? Он исцелится сам?
Карвен переводит взор на полностью развороченную грудь инкуба, в которой цепляется за последние минуты жизни упрямый трепещущий комок.

- Да. Он как всегда выживет…
Лекарь набирается смелости и поднимает взгляд на лицо своего собеседника, красивое и спокойное, безразличное, только под полуопущенными ресницами горит алое шальное пламя.
- Готовь все необходимое, человек.

Вампир выходит неторопливыми твердыми шагами и оставляет его наедине с умирающим. Радир смотрит, как закрывается за ним тяжелая дверь, но через секунду спохватывается, сосредотачивается, методично вынимает из сумки инструменты, раскладывает свитки с нужными заклинаниями, раскупоривает бутылочки с целебными зельями и мазями, чтобы все было под рукой.
А через несколько минут ему приносят самое главное. Небольшой ларец с настоящим живым бьющимся сердцем, окутанным специальным заклинанием.

Теперь все готово, и лекарь полностью погружается в работу. Отрешившись от всего, он занимается тем, для чего ему был дан дар свыше, тем, что является его призванием, – он сражается за жизнь.

Проходят дни одной непрерывной чередой. Летит время, касаясь своим дыханием живых, а после самой темной ночи всегда приходит новый день…
В один из таких дней Л’эрт открывает глаза. Он в Орионе, в своей постели, кругом чисто, убрано и слишком тихо. Вдруг память взрывается последними событиями, и инкуб тихо стонет, откидывает одеяло, готовясь увидеть страшные раны, и изумляется, обнаружив лишь обычную кожу без рубцов.
Как он выжил? Как смог залечить такие повреждения? Ведь если он правильно помнит…
Слева слышится шелест шагов, какой-то незнакомый человек в светлой мантии подходит к нему и участливо заглядывает в глаза.

- Вы все-таки очнулись!
Л’эрт слышит в его голосе облегчение, радость и капельку самодовольства.
- Ты кто? – хрипит он. Язык еще плохо его слушается.
- Меня зовут Радир, я ваш лекарь.
- Лекарь? - Ра’ота хмурится, привставая на постели, окидывает взглядом комнату. Больше никого. – Откуда ты тут?
- Меня позвал господин Карвен, - человек подходит ближе и заставляет его лечь.
- Карвен? Но… это же бред… зачем ему… - «Ведь Карвен сам прекрасный лекарь! Здесь что-то не так». – Где он?
- Я не знаю, - растерянно разводит руками Радир. – Я видел его только один раз, перед тем как пересадил вам сердце…
- Что? - Л’эрт снова пытается подняться, но он слишком слаб, и его опять укладывают на подушки.
- Ваше собственное сердце было повреждено заклинанием, вы бы не выжили.

Инкуб несколько секунд смотрит на лекаря, потом словно прислушивается к себе, кладет руку на левую сторону груди и чувствует глухой и размеренный стук здорового могучего сердца. Есть в этом стуке что-то щемяще-привычное и немного чужое. А еще Л’эрт безошибочно ощущает, что оно гораздо сильнее, чем было его собственное, эта сила пронизывает его жилы, мягко и приятно жжет своей титанической мощью.

- Чье это сердце? – тихо спрашивает инкуб. – Кто умер за меня?
- Я не знаю, - лекарь виновато смотрит на него. Он не понимает, что происходит. Он начинает бояться. Л’эрт - тоже, но совсем по другой причине.
Руки плохо слушаются с непривычки, на простое заклинание уходит больше времени, чем требуется. Но, наконец, на той стороне магической связи нехотя отвечают, и инкуб видит четкое изображение рыжеволосого потрепанного вампира в грязной мантии. Выражение его лица несколько странное…

- Л’эрт?! Так ты все-таки очнулся, а я…
- Потом, - нетерпеливо и резко перебивает его Ра’ота. – Где Карвен?!
Глонк вздрагивает и на мгновение замирает, но тут же спохватывается и быстро произносит:

- Он погиб. В очередной стычке с оборотнями. Белая Лига совсем распоясалась…
Л’эрт не считает нужным слушать очевидную ложь и обрывает связь.
Потому что с ужасом и какой-то смертельной тоской он понимает, чье сердце бьется у него в груди…

- Да. Он как всегда выживет…

@темы: Пророчество Сиринити, Слеш, Л’эрт/Карвен, Фанфикшен

---

Правильное решение

Название: Правильное решение
Автор: Aitan
Беты (редакторы): ЛедиНочь
Фэндом: Лекс Ален «Пророчество Сиринити»
Пэйринг: Карвен, Л'эрт
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Hurt/comfort, Мифические существа, ER (Established Relationship)
Предупреждения: ОМП
Статус: закончен
Описание: Он сильный. Он любит и ненавидит. Задыхаясь от ярости и обиды, он может уничтожить Л'эрта, низвергнуть в пучину боли, лишить всего. Он может. Но он все-таки сильный. И он любит.

День понимал, что он обречен.
Пылая на западе алым огнем, тьма мягко кралась по горизонту, неся с собой все свои специфические запахи и звуки, отголоски и иллюзии, благодать и болезненную жажду, спокойствие и окрыленное безумие...

День понимал, что он обречен.
И, разрывая чистую синеву, закат окроплял смиренное небо кровью.

Карвен стоял на балконе, прислонившись к колонне. За несколько веков она впитала в себя не только ветер и дожди, но также боль и многочисленные смерти. Потому даже прямой солнечный свет не мог согреть ее гладкий мрамор, он оставался вечно холодным, всего лишь капельку теплее кожи Главы Ковена.

… Он совсем не похож на него. Невысокий, хрупкий, с грустноватой робкой улыбкой на светлом милом лице. Большие зеленые глаза с тем необъяснимым выражением, что застывает только у святых на фресках христианских храмов. Белокурые мягкие локоны до плеч… И имя у него необычное – Арон. Л’эрт зарывается в его волосы лицом и нежно целует макушку, отчего тот забавно вздрагивает и смущается, опуская пушистые ресницы.
- Мое солнце, - шепчет мягким игривым голосом инкуб, в то время как пальцы приспускают ворот рубашки Арона, и губы оставляют сладкий поцелуй на плече, потом на ключице, на шее… Юноша запрокидывает голову, и поцелуи настигают отчаянно бьющуюся голубоватую венку и чувствительную мочку уха. Арон тихо стонет и пытается вывернуться из кольца сильных рук, но Л’эрт еще сильней прижимает его к своей груди, не отпускает. Он держит его так крепко, так нежно, так ласково…
- Я люблю тебя, мое сокровище, - улыбается Ра’ота, и в его ярко-синих глазах пляшут золотые смешинки, в них плещется желание наравне с каким-то еще сильным отчаянным чувством.
- Л’эрт…
- Я люблю тебя, - опять шепчет инкуб, с трепетом накрывая пухлые губы Арона своими…

Карвен прикрыл глаза. Это были те краткие минуты, когда на его лице не застывала маска жестокой мистической красоты. Опущенные веки скрыли огненный нечеловеческий взгляд алых глаз, и хищные черты стали как будто чуточку мягче: правильные линии высоких скул, подбородка, тонкого носа и четко-очерченных губ… Легкий ветерок слегка раздувал его иссиня-черные волосы, разнося по воздуху их утонченный почти не ощутимый для человеческого обоняния аромат.

- Карв? – Л’эрт неслышно отворил тяжелую резную дверь и вошел в комнату. На его красивом высоком лбу залегла едва заметная маленькая складочка, а в синих глазах, излучающих обычную насмешливость, проскальзывало беспокойство. Карвен вызвал его в Ковен официально без всякого предупреждения, да к тому же еще и через Глонка. Это было слегка необычно. Инкуб попытался выведать у рыжего вампира, что случилось, но тот лишь сообщил, что Глава Ковена в жутком расположении духа и что, вероятнее всего, в этом виноват он, Л’эрт… Конечно, сам Ра’ота догадывался, в чем он провинился, но молился, чтобы его догадки были ошибочны. Все остальное можно пережить…
- Карв, ты звал меня? – инкуб, наконец, увидел вампира, стоящего на балконе, прислонившись к колоне спиной к нему.
Ресницы Карвена дрогнули, и он открыл глаза. Вот только их обычно ярый огненный блеск потемнел, став ближе к цвету спелой вишни.

- Да. Я хочу поговорить с тобой.
- Так говори. – Тон Главы вампиров Л’эрту категорически не понравился: он был спокойным, слишком спокойным и ровным, без эмоций. Инкуб, уже порядком изучивший своего венценосного любовника, предпочел бы сейчас его гнев или ярость. Хотя, конечно, кто знает, может у Карвена элементарная депрессия? Хорошо, если так.
Вампир выпрямился и медленно повернулся к гостю, темно-алые глаза на контрасте с бледной кожей показались черными. Все-таки не депрессия… Л’эрт сделал вид, что не заметил их изменившегося цвета.
- Почему ты стоишь так далеко? – осведомился Глава. – Подойди.
Ра’ота, вздохнув, преодолел несколько метров, относительно безопасно разделяющих их, и оказался на балконе лицом к лицу с Карвеном.
- Ну, я слушаю.

- Знаешь, - вампир сплел тонкие пальцы в замок и медленно обошел Л’эрта, – с недавних пор меня начал интересовать… один вопрос. Вопрос достаточно глупый, надо сказать… Но он никак не дает мне покоя, и, наконец, я подумал, а что, если я задам его тебе? – Глава Ковена остановился, заглянул в глаза инкубу. – Уж ты-то должен знать на него ответ.
- Почему я? – слегка улыбнувшись, Л’эрт приподнял бровь. – Я, вроде бы, не произвожу впечатление всезнайки?
- О, в этом вопросе ты мастер, - кончики губ Карвена чуть приподнялись, но этого немного судорожного движения на ответную улыбку не хватило. В воздухе незримо запахло яростью. Но не той открытой и свирепой, что обрушивается на чьи-то головы и сеет смерть и страх, а той, что дрожит и пенится, сжигая того, кто пытается сдержать ее и не выпустить наружу…
Инкуб напрягся, Карвен почувствовал, что вот-вот потеряет контроль над собой, и замер на секунду, потом прошел мимо любовника с все еще сцепленными в напряженный замок пальцами. Когда он снова заговорил, его голос был абсолютно спокоен:
- Так вот… мой вопрос. Скажи, как ты считаешь, чтобы тебя любили, обязательно нужно заслужить эту любовь?
Л’эрт, ожидавший, в принципе, любого вопроса, по правде говоря, немного растерялся, но быстро взял себя в руки.
- Ты имеешь ввиду любовь…
- … между двумя существами.
- По-моему, я последний, кому можно задать подобный вопрос, Карв.
- Вот как? – спросил через плечо Глава. – Почему же?
- Ты знаешь, почему, - спокойно ответил Ра’ота. – Я тот, кто чаще всего пользуется абсолютно незаслуженной любовью…
- Я говорю сейчас не про твой укус, - перебил его Карвен, снова разворачиваясь к нему. – Я говорю про истинные чувства.
Л’эрт нахмурился. Выдерживать серьезный разговор на эту тему было трудно, но его обычный сарказм, учитывая настроение вампира, мог произвести эффект зажженной спички, поднесенной к стогу сена.
- Ну? Я жду.
- Нет, не обязательно, - инкуб встретился с любовником взглядом. – Можно любить кого-то просто таким, каким он есть.
- Закрыв глаза на недостатки?
- Чего ты хочешь от меня? – не выдержал Ра’ота. – Если это одна из твоих очередных игр, то сделай одолжение – избавь меня от этого… - он хотел было продолжить, но вовремя осекся.
- … жалкого зрелища? – закончил за него Карвен. Уголки его губ судорожно дернулись вверх, сложившись в иронический оскал, а в темно-вишневых глазах сверкнуло шальное пламя.
- Нет, просто избавь меня от этого. Вот и все, - тихо возразил Л’эрт.
Казалось, душный вечерний воздух между ними накалился, и в полной тишине можно было даже услышать, как звенели натянутые до предела нервы обоих: одного от страха, другого – от боли.
- Разумеется, я понимаю, - нарушил тишину Глава. – Это кажется тебе жалким… И что самое удивительное: я не могу упрекнуть тебя в этом.
- Карв…
Вампир резко поднял правую руку, приказывая замолчать, и продолжил:
- Иногда мне кажется, что ты не просто один из нас, ты хуже всех тех тварей, что я знаю. - Инкуб вздрогнул и стиснул кулаки. – Но, впрочем, - облизал губы Карвен, - это все из-за моей злости на тебя… На самом деле я так не считаю, но, знаешь, лучше, если было бы иначе… для тебя лучше…

Глава вампиров медленно приблизился почти вплотную к Л’эрту, вишневые глаза смотрели прямо в синие.
- Возможно, я не покажусь тебе таким уж жалким, если предоставлю тебе выбор: самому убить Арона или предоставить это сделать мне… медленно и очень-очень больно.
Ра’ота сглотнул, как бы он ни старался скрыть охватившие его страх и злость, но не смог. Насыщенная синева глаз начала терять свой цвет, бледнея до светло-голубого. Карвен втянул носом воздух:
- Какой сильный и сладкий аромат у твоего страха… Очень вкусно.
- Я не позволю тебе, - прошипел Л’эрт. – Ты не имеешь никакой власти надо мной и…
- Мне не нужна, - повысил голос вампир, - власть над тобой. Я все еще Глава Ковена, я сильнее тебя… намного. И, возможно, ты встанешь между мной и им, но ты, мой милый человечный друг, не выстоишь против меня… И когда я доберусь до него, то его муки станут для меня неплохим утешительным призом.
Дыхание Карвена опалило кожу инкуба, все внутри сжалось от волнения и страха. Случилось то, чего он больше всего боялся… Проклятье! Что же делать? Карвен не просто зол, ему больно… Но, демоны его забери, он прав, о поединке один на один не может быть и речи.
- Карв, - голос Л’эрта прозвучал необычно хрипло. – Прошу тебя, не делай этого.
- Почему? – устало и мягко улыбнулся Глава, будто они говорили о каком-то пустяке.
- Ты вызвал меня поговорить, так? Давай поговорим, - в тон ему ответил инкуб.
- Вот как? Только запахло жареным, и ты сразу же захотел разговаривать… Ну, давай поговорим, Л’эрт. Я весь обратился в слух, - Карвен сложил руки на груди и чуть приподнял правую бровь.
- Что с тобой? В смысле… Карв, ты же никогда не ревновал меня так к тем, с кем я сплю. Что изменилось сейчас? - Ра’ота облизал пересохшие губы.
- Ты все еще пытаешься дурачить меня? – нахмурился вампир.
- Нет, клянусь! Я действительно не понимаю… Объясни мне, почему ты так разозлился ни с того ни с сего? Арон живет у меня уже пять месяцев, ты знал об этом с самого начала… Боги, да ты пыли на своих сапогах уделял больше внимания, чем ему!
- Ты прав, - процедил Карвен. – Мне было плевать на него, плевать на всех, с кем ты трахался… Это одно дело, но совсем другое, когда ты любишь кого-то!
Л’эрт отшатнулся.

- Я слышал, - продолжил Глава, - твое трогательное признание в любви… «Мое солнце», «мое сокровище». – На его бледных щеках расцвел лихорадочный блеклый румянец, редчайшее явление у вампиров. – Теперь тебе еще нужны объяснения, почему я разозлился? Нет, я даже не злюсь… я просто уничтожен. Слышишь? – Карвен приблизился к нему. – Больной семнадцатилетний смертный мальчишка, которого ты нашел на какой-то помойке, где его имели и избивали днями все, кому не лень! Ты привел его в свой дом, отмыл, накормил и… надо же, влюбился! А теперь скажи мне, Л’эрт, скажи мне, мой сердобольный инкуб, чем он заслужил твою любовь всего лишь за пять несчастных месяцев?! А я за все эти годы, за все, что я делал для тебя, не заслужил даже, демоны тебя дери, нормальной благодарности!
Карвен выговорился и перевел дух.

Тьма уже полностью завладела миром. Пылающий закат уже давно потух, уступая бледному холодному свету луны, которая лениво покачивалась в бархатном небе, равнодушная ко всему злу и смертям, проходящим перед ее ликом, к любви и к тайнам, и даже к боли и ярости грозного Главы Ковена.
- Он добр и милосерден, - совершенно спокойно ответил после долго молчания Л’эрт, только его светлые глаза выдавали одновременно и страх, и какое-то болезненное безразличие.
- И все? – прошептал Карвен, кусая губы. – И все?
- Арон редко улыбается, - сглотнул Ра’ота, - но когда он делает это, его счастье такое робкое и хрупкое, что я готов на все, чтобы сохранить его. Потому что он чаще бывает грустным… И боится даже взгляд поднять. Там, откуда я его вытащил, над ним издевались, его унижали, но несмотря на это Арон сохранил внутреннюю чистоту. Я не знаю, за что я люблю его, просто так получилось.

На несколько минут между ними воцарилась тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием обоих вампиров. Они не смотрели друг на друга, словно отрешившись, каждый напряженно думал о чем-то своем, у каждого в душе клокотала буря. Каждый понимал, что сейчас или через пару мгновений он может что-то потерять, безумно дорогое и важное, и смириться с этой болью утраты будет невозможно, не под силу… Обоими завладело какое-то вязкое уничижительное состояние безысходности, беспомощности… казалось, что можно найти общий язык, можно обнять или, в крайнем случае, взять друг друга за руку, просить, умолять, но предотвратить то, чего уже невозможно будет исправить.
Но они молчали и не двигались. А луна величаво царила в небе, щедро разбавляя тьму своим призрачным, неспособным согреть светом.
Наконец Карвен вздохнул и, развернувшись к инкубу спиной, медленно подошел к резным перилам балкона и оперся на них обеими руками:
- Уходи.
- Карв…
- Уходи, - спокойно и глухо повторил Глава. – Ты свободен от своего долга, от меня… Не бойся за Арона, я не трону его, никого из тех, кто тебе дорог.
Вампир услышал, как позади него раздалось неверяще-радостное кроткое «спасибо», и он остался совсем один.

Мрак понимал, что он обречен.
Смешивая в себе нежные и одновременно грозные краски, рассвет безжалостно впивался в темное небо, стремительно и величественно горел на небосклоне, разрастаясь, подобно гигантскому великолепному в своей мощи и яркости, цветку.

Мрак понимал, что он обречен.
И первые лучи солнца осветили на бледной щеке Главы Ковена еще невысохший след от пролитой слезы.

@темы: Пророчество Сиринити, Слеш, Л’эрт/Карвен, Фанфикшен

---

Лживый белый цвет

Название: Лживый белый цвет
Автор: Aitan
Беты (редакторы): ЛедиНочь
Фэндом: Лекс Ален «Пророчество Сиринити»
Пэйринг: Л’эрт/ОМП, Карвен
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Фэнтези, Даркфик, PWP, Hurt/comfort, Мифические существа
Предупреждения: Смерть персонажа, Насилие, ОМП, Секс с использованием посторонних предметов
Статус: закончен
Описание:
Не было боли, страха, отчаяния. Были руки – теплые, нежные, властные. Были губы… жар… биение сердца… сладостная дрожь по позвоночнику… внизу живота… были стоны, срывающиеся с горячих губ… Были невозможно синие глаза… убийцы… бога… повелителя… Был солоноватый вкус поцелуя… была легкость… провал… свет… белизна комнаты… росчерк синих узлов… И вино в его белом бокале. Белое.

Белое, белое…
Стены, потолок и ковры. Белые шторы на окнах, белый струящийся свет. Белые простыни, белая кромка бокала…
Белая кожа, белые волосы и… синие ленты.

Именно они казались по-настоящему живыми в этом могильном царстве белизны.
Шелковые насыщенного синего цвета полоски ткани держали в подвешенном состоянии красивого хрупкого юношу с длинными белокурыми волосами. Взгляд его светло-голубых глаз словно подернулся мутной поволокой… он почти бредил.
Все, что когда-либо было любимо им – забылось, растаяло как туман, оставив лишь нечеткую дымку на стекле сознания.
Все, что он знал, помнил, все, во что он верил – закончилось вместе с острым проникновением белоснежных клыков в его шею, в кровь, в душу. Опаляющим огнем в разум. Ядом по жилам. Смертью в память.
Не было боли, страха, отчаяния. Были руки – теплые, нежные, властные. Были губы… жар… биение сердца… сладостная дрожь по позвоночнику… внизу живота… были стоны, срывающиеся с горячих губ… Были невозможно синие глаза… убийцы… бога… повелителя… Был солоноватый вкус поцелуя… была легкость… провал… свет… белизна комнаты… росчерк синих узлов… И вино в его белом бокале. Белое.

Дикое желание пульсировало в венах, в мозгу, в висках. Срывалось с ритма дрожащее сердце. Металось пойманной бабочкой в груди, биением крови отдаваясь в паху. Ленты сильно впивались в нежную кожу, причиняли боль, но и распаляли еще больше. Его тело безумно хотело избавиться от тяжелого болезненного напряжения, изнывало от нехватки ласки. Юноша неосознанно двигал бедрами - шелк натирал их внутреннюю сторону – но от этого становилось только хуже. Возбуждение гуляло по коже, под кожей. Ему не было выхода.

Только обрекающая синева его глаз напротив…

Кей с трудом зажмурился - по щекам прокатились слезинки, оставляя горячие следы. Ему больше всего хотелось, чтобы инкуб обнял его, прижал к своей прохладной коже, касался его руками, губами, языком. Чтобы вместе… чтобы рядом. Он бы с готовностью умер за одну только возможность прикоснуться к непередаваемо красивому лицу, вдохнуть аромат божественного сильного тела, запустить пальцы в иссиня-черные пряди Л’эрта…
Почему он медлит? Почему так бесконечно долго пьет это белое вино, поигрывая изящным хрустальным бокалом?
Несколько томительных секунд – несколько прерывистых скачков сердца, и вампир с легким стуком поставил бокал на столик. Неужели…
- Кей. – Нежный шепот опалил ухо, отчего юноша вздрогнул всем телом.
А в следующее мгновение Л’эрт мягко коснулся его губ своими… Ледяной язык, вызывая возбуждающий жар, прошелся по губам Кея, потом сместился на подбородок и проложил мокрую дорожку ниже, к шее…
- Л… Л… Л’эрт-т, - Кей услышал свой дрожащий голос словно сквозь толщу воды. Синей. - Л’эрт…
- Что, котенок?!.. – инкуб уже сладко выцеловывал нежную шею, слизывая капельки пота. Его руки почти невесомо касались сосков, живота, бедер и спины, дразня и возбуждая. – Что ты хочешь, малыш?
- Я… я хочу… Л’эрт, я оч… очеень хочу…
- Да, мой сладкий… – тихий смех Л’эрта мягко защекотал его кожу, заставив ее покрыться мурашками.
- Тебя! Хочу… тебя… Л’эрт! - Кей изо всех сил дернул руки, пытаясь освободиться, чем вызвал еще один ласковый бархатный смешок.
Инкуб снова нежно прикоснулся к его губам, прошептав прямо в них:
- Я уже рядом, маленький…
Он щелкнул пальцами, и шелковые ленты мгновенно разорвались, синими бабочками спланировав вниз. Л’эрт подхватил тело Кея, не дав тому даже коснуться пола.
Едва ощутив свободу, юноша тут же обвил руками шею вампира, прижавшись к нему всем телом. Кожа инкуба была ледяной, но каждое соприкосновение с ней обжигало огненными иголками, которые пронзали до самого мозга, принося наслаждение, в чем-то похожее на мини-оргазмы. Краткие и возбуждающие еще больше. Кей выгнулся и бесстыдно потерся пахом о бедро Л’эрта, застонав тому в шею.
- Тихо… А то снова привяжу, - хихикнул вампир и легонько шлепнул свою жертву по упругой ягодице. Мелкая дрожь прокатилась по телу Кея, вибрации от этого легкого удара так сладко отозвались внизу живота, что парень еще сильнее вжался в сильное ледяное тело. Его трясло, а внутри что-то трепетало и натягивалось как струна.
- Л’эрт! Нет… не… не надо! – юноша сжался и жалобно всхлипнул, как только инкуб опустил его в холодящую мягкость простыней. – Не отпускай!
- Тшш… - завораживающий шепот разлетелся по разгоряченному телу стаей щекочущих бабочек. – Глупый…

Л’эрт прильнул губами к бьющейся жилке на шее Кея и сладко поцеловал, потом исследовал ямочку между ключиц и проложил дорожку из мокрых нежных поцелуев выше к подбородку, к распухшим губам, и скользнул языком в теплый рот. По спине пробежала приятная стайка мурашек, которые инкуб «поймал», положив ладонь на его поясницу и ниже, проведя пальцами по ямочке под копчиком и между ягодиц, мучительно медленно обжигая вход в тело, но не проникая в него, не делая того, чего так хотел бы затуманенный разум Кея.
- Л’эрт… - И снова ему не дал ничего сказать ледяной поцелуй. Оставалось только стонать, принимать эту ласку и просить… Растворяться в этих руках, которые доставали и гладили его везде, принося томительное, почему-то горьковатое, но такое необходимое до боли, до слез удовольствие…

Паутина прикосновений. Кей – запутавшаяся бабочка, а Л’эрт – паук. Он плел свою паутину умело, тонко, изысканно. Заставляя Кея кричать или беззвучно всхлипывать, закусывая в кровь нежные губы. Эта паутина крепка. Крепче стали, крепче объятий вампира. Она протянула свои прочные тончайшие крученые канаты в душу и из души, собирая жемчужные нити рассудка, переплетая их намертво с пьянящими нитями удовольствия.
Эта паутина отравлена. В каждом узоре, что вырисовывали на теле Кея ловкие руки инкуба, есть яд. Он сладкий, тягучий и липкий, как янтарный мед. Этот яд просочился под кожу, проник в кровь и бурлит, лопаясь и взрываясь мелкими иголками в изнывающем паху.

Эта паутина ненасытна. Жертве мало рук, мало пальцев, мало языка своего нежного и безжалостного палача. И Кей, отбросив всякий стыд, развел согнутые ноги широко-широко, поддерживая их под коленями руками и соблазнительно выгибаясь навстречу. Так предложить себя может либо продажное тело, либо обманутая инкубом душа.
Зрачки Л’эрта еще больше расширились, а глаза стали из синих почти черными. Он встал на колени между разведенными ногами жертвы и навис над разгоряченным телом, жадно глотая его вожделение и жар. Так сладко… Л’эрту тоже не терпелось, но он хотел насытиться этим горячим телом полностью, до капли. До последней капли крови. До последней капли удовольствия.
- Л’эрт… - так тяжело было говорить растерзанными от поцелуев губами, говорить сквозь сбившееся дыхание. – Пожалуйста, Л’эрт… я больше… не…
Вампир, не отвечая, повел языком по промежности Кея и выше, до пупка, углубился в него, лизнул несколько раз и отправился дальше к соскам, ключицам и шее, сладко и требовательно поцеловал в губы. Чтож… пора. Он и так слишком долго ждал… Оттягивал момент. Подарил Кею несколько часов упомрачительных прелюдий – лишних часов жизни.

Л’эрт вошел резко. Сразу. До упора. И ему вторил полный невыносимого блаженства стон его жертвы…
Это власть… Власть сильного мужчины над податливым раскрытым телом. Власть инкуба над распятой полумертвой душой.
Простыни сбивались, собираясь складками под телами, двигающимися в бешеном темпе, мягко шелестели, впитывая прозрачный огненный юный пот.
Кей выгибался, впиваясь в сильные плечи, и умолял, чтобы его… брали. Брали. Первобытно. Яростно. Доводя его до исступления, до беспамятства… может тогда горячее желание вспыхнет один раз ослепляющим пламенем и потухнет. Освободит. Оставит…
- Л’эрт!
Вампир то врывался резко, иногда меняя углы проникновения, то, наоборот, плавно, почти нежно входил в податливое тело. Снова и снова… Кей чувствовал его всего напряженным нутром, ощущал, как сильные пальцы буквально вдавливались в него, разрывая кожу, проминая плоть… Но это не боль. Нет. Это тоже… наслаждение.
Юноша вздрогнул от удовольствия, когда Л’эрт грубо впился в его шею клыками, разбрызгивая алую кровь по белому шелку рубинами… Он никогда еще не был так счастлив… Он просто плакал от счастья - так близок к нему инкуб… Так много жалящих одуряющих проникновений: горячей твердой плоти, пальцев, клыков – все это в тело. И синие глаза – в душу… Море ослепляющего наслаждения.

Синее море… волна за волной… Одна, вторая, третья… Вал! Накрыл с головой. Захлебнулся. Блаженство. Остро. Ослепляющий свет. Синева. Глубже… Глубже… Еще один гребень наслаждения – пик. Все выше. Выше… Небо сквозь белый потолок. В небо на пике!
Вот только Кею было не суждено оттуда спуститься.

***

Кровь теплая. Она обволокла и приятно согрела небо и горло. По позвоночнику пробежала дрожь… И уже в следующую секунду все тело пронзил яркий одуряющий оргазм.
Л’эрт бился в нем несколько долгих сладких мгновений, а потом его отпустило. Он шумно выдохнул, облизав окровавленные губы… Но вдруг до его чуткого обоняния донесся странный тяжелый сладковатый запах… разложения?!
Вампир резко открыл глаза и увидел, что красивое лицо его жертвы изуродовал страшный нечеловеческий оскал… В голубых глазах, которые только что были стеклянными, зажглось какое-то мертвое пламя.
Л’эрт попытался отстранится, но неожиданно сильные руки схватили его за плечи, не позволяя сделать это… Почему-то на ощупь эти руки оказались мягкими… и скользкими… Отвратительный запах усилился. Искореженный в ужасной улыбке рот начал приближаться… Вампир понял, что тело под ним… разлагается.

Он кричал. Бился. Бесполезно – не вырваться. Он орал так сильно, что думал: легкие порвутся и вылезут наружу через глотку… Л’эрт бешено дергался, чувствуя на своей коже что-то липкое, грязное и мерзкое, которое буквально впитывалось в него… Он отчаянно дернулся, пытаясь стряхнуть с себя труп…
И проснулся.
Л’эрт сначала не понял этого и продолжил яростно смахивать с себя воображаемые куски плоти, раздирая свою кожу в кровь…
- Л’эрт! Л’эрт! Очнись! Очнись, я сказал… Ты меня слышишь?! Л’эрт!
Несколько звонких сильных пощечин обрушились на его щеки, а правое запястье оказалось кем-то сильно сжато…
Боль отрезвила. Воображаемый гниющий рот так и не дотянулся до его губ. Он растворился в реальном болезненном ощущении от оплеух, которыми его щедро наградили… Л’эрт судорожно вздохнул, ощущая, как по его спине скатываются мерзкие струи холодного пота.
Кей… Конечно, даже спустя шестьсот лет инкуб не забыл ту свою юную несчастную жертву. Не забыл вкус ее желания. Но если раньше этот вкус был сладким и приятным, то теперь он костью застрял в горле Л’эрта, вызывая рвотные позывы…

Почему так болезненно быстро бьется холодное сердце в груди, подрагивая от отвращения к самому себе? Кей… Тогда все было таким белым. Невинным. Даже тошнотворно-изящные розы на белом подоконнике в белых горшках были белыми!
«Прости», - вот что хотят прошептать его сухие непослушные губы. Прошептать в никуда, надеясь, что это тихое слово услышит тот, кому оно предназначается…
- Л’эрт, - тихий ласковый голос сбоку. – Успокойся… тише. Открой глаза.
Чья-то рука легла ему на щеку, дотронулась до губ большим пальцем, другая продолжала удерживать инкуба за запястье. Эти голос и прикосновения… знакомые. От них веяло силой… Сухим теплом, которое обычно приносит с собой ураган, свежестью грозы и гранатов. Эта свежесть тонко-тонко как острие клинка вспарывала тяжелый иллюзионный запах мертвечины, забивший дыхательные пути Л’эрта.

Вампир, сделав над собой неимоверное усилие, разлепил сомкнутые веки. Его глаза были светлыми, как весенний лед, насыщенная задорная синева утонула в безысходной боли, утратив свой яркий блеск вместе со слезой, скатившейся по бледной щеке. Больно. Эту сухую боль, напоминающую пепел, что рассыпается в груди с каждым неровным сердечным стуком, эту боль не выдержать. Это запоздалое раскаяние. Это лишние напоминание о том, кто он есть на самом деле…
- Л’эрт…
Глаза Карвена, обычно непроницаемые и холодные, выражали беспокойство и тревогу, которые крохотными искорками плясали на самом дне его зрачков.
Инкуб смотрел на него и почему-то не мог оторваться. Смотрел, будто пытался разглядеть в Главе Ковена черты убитого им Кея. Ему сначала казалось, что он видит перед собой белокурого нежного эльфа с небесно-голубыми глазами. Видит смертельную отвратительную белизну - стерильность мыслей. Чувствует запах секса. Запах разложения.
Но постепенно иллюзия начала рассеиваться, как рассеивается молочный утренний туман, позволяя насладиться пространством и цветом. И после минутного ослепления темные пряди Карвена показались ему еще чернее, чем были, пламенные глаза – еще пронзительнее, красивые черты лица – еще совершеннее.

Но это другая красота. Эта опасность и сила.
Это неизменный неприступный монолитный черный цвет.
Цвет тьмы. Он может разбавиться синим, но никогда не станет им. И Л’эрт никогда его не сломает, как сломал Кея.
Цвет тьмы. Совсем немного темнее, чем у Л’эрта, но куда благородней.
Потому что лучше боль, чем отрава несуществующей любовью.
Инкуб, не раздумывая, обессиленно уткнулся мокрым лбом в плечо Карвена, касаясь лицом мягких ниспадающих прядей. Кошмар почти ушел, пропадая без остатка и следа в тонком запахе спелых гранатов и в сдержанном тепле, которое разносило холодное сердце. Сильные руки, обнявшие Л’эрта в ответ, принесли успокоение, словно заключили в свои объятия не только тело, но и мятежную обезумевшую душу.

Так странно. Раньше в этих руках он находил только телесные муки, а сейчас жаждал избавления от страданий сердца, души, разума.
Кей… Он уже ничего не изменит. Не отмотает время назад. Но он может попытаться забыть, прижавшись к Карвену, который чуть покачивал его, ласково зарываясь изящными пальцами ему в волосы. Он может искупить. И искупит.
Л’эрт знал одно: черный цвет никогда его не обманет.

@темы: Пророчество Сиринити, Слеш, Л’эрт/Карвен, Фанфикшен

---

Если бы я смог простить...

Название: Если бы я смог простить...
Автор: Aitan
Беты (редакторы): ЛедиНочь
Фэндом: Лекс Ален «Пророчество Сиринити»
Пэйринг: Карвен/Л'эрт
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Фэнтези, Психология, Мифические существа
Статус: закончен
Описание: Мне больно – я истязаю тебя. Тебе больно – ты ранишь меня. Мне еще больней – я стремлюсь сделать твою жизнь невыносимой. Тебе невыносимо – и ты создаешь для меня ад.

POV Карвен.

Ненавижу.
Не-на-ви-жу!
Каждый непроизнесенный звук этого слова будто материализуется и сжигает меня изнутри. Закусываю нижнюю губу, ощущаю, как кровь струйками течет по подбородку. Вздыхаю, ослабляя воротник, и откидываюсь на спинку удобного кресла.
Собственная ненависть разъедает меня. Ранит. Причиняет боль. А я могу только терпеть. Терпеть и ненавидеть. Ненавидеть и терпеть. Это замкнутый круг. И за шестьсот лет я не смог его разорвать.
Почему?

POV Л’аэрт.

Почему я тебя ненавижу?
Почему? Каким же бездушным извращенцем надо быть, чтобы любить того, кто ради забавы забирает детские жизни?! Завтрак, обед, поздний, веселый ужин… Твои маленькие, невинные, рыдающие и такие излюбленные блюда. Ты нарочно заставляешь смотреть, и я разрываюсь между острой безысходной боли в груди и желанием сблевать.
Неловкое движение рукой и падает бокал с вином. Когда я уже успел напиться? А бордовая лужа расползается все шире и шире…
Мне было вдвойне противней и больней от того, что это делал ты. Ты.
Я понял, если бы кто-то другой. Я бы понял.
Я бы убил его.
Но я бы принял.
Зачем ты делал это?

POV Карвен.

Зачем я убиваю? Мне это нравится. Краденное. Отобранное. Жгучее тепло. Мне нравится его запах. Вкус. Он чем-то похож на гранаты. Но слаще.
Страх. Боль. Убийство. Это часть меня. Я такой. И не буду другим. Когда ты не мертв, только в чужой смерти можно найти свое счастье.
Острота ощущений. Упоенье. Горячая кровь прогоняет жажду и холод. Свирепая радость цветком распускается в груди. И ты дышишь, дышишь… Кажется, тело не выдержит силы, что внутри тебя. И звезды уже не так далеки. И многое невозможное становится пшиком. Каждая клеточка тела кричит. Счастливая, довольная. Чужой кровью омытая. Теплая.
Но однажды ты меня отравил. Твой яд впитался в тело. Растворился в моей крови. Он сжег меня. Мои внутренние правила, принципы – все полетело к чертям собачьим! Я стал зависимым от тебя. Сильнее, чем от крови. Сильнее, чем зависит живой человек от воздуха.
Ты забрал мои желания. Мою свободу. Мою способность получать тепло от чужой смерти. И я не могу ничего исправить. Только ненавидеть.
Я этого тебе никогда не прощу.

POV Л’аэрт.

Ты, как ребенок. Парадоксально, но ты избалованный, эгоистичный ребенок.
Привык получать только удовольствия. Перешагивать через осколки чужих жизней. Привык думать о безнаказанности, полностью уверенный в своей идиотской правоте. Привык получать то, что хочешь! Я, дурак, пытался тебя переделать!
Сначала мне было хорошо с тобой потому, что видел в тебе то, что другие не замечали. Что это было? Возможно, у меня уже начался маразм, но я не помню. Я искренне дружил. Искренне привязался. Искренне сожалею о том проклятом укусе. Сожалею в тысячу раз сильнее тебя!
В ту ночь ты поступил, как ребенок. Впрочем… да, ты всегда так поступал. А я шел у тебя на поводу. Кто круче?! Спорим?
Мне нужно было остановиться. Не поддаться. Но твои глаза так горели… Совсем, как вино… м-да, наверно, поэтому я любил смотреть в твои глаза. Кроме страшной силы, в них еще игривость, насмешливость, вызов…
- Все допился! На романтику потянуло, чтоб меня… Мааать, вино кончилось!
Перевожу взгляд на только что появившееся пятно, которое совсем недавно было рубиновым вином в моем бокале…
Я тебя ненавижу!
Крепко сжатые кулаки…
Я тебя ненавижу!
Не держу это в себе и словно выплевываю эти три слова в пустоту.
Я тебе ненавижу!
Ты причинил мне только боль и горечь… Все шестьсот лет ты мстил, совершенствуясь каждый раз в своей изощренности. Я тебя понимал. Я знал, что значит мой укус. Я ждал твоей мести, злобы, обиды. Но однажды ты нанес такой удар, от которого я не смог оправиться. Это было, как серебром в сердце. Нет. Хуже. Эта рана никогда не зарастет – обращенная тобой девочка никогда не сотрется из моей памяти.
Я этого тебе никогда не прощу.

POV Карвен.

Говорят, что мы по-настоящему любим тех, кто отвернулся от нас.
В последнее время я прислушиваюсь к тому, что болтают те, кого я рассматриваю лишь в качестве пищи. И они не так уж и не правы.
Только увидев отвращение в твоих глазах и удаляющуюся спину, я осознал весь ужас своего положения. Это невозможно забыть, рассказать. Я иногда думаю, понимаешь ли ты вообще, что чувствует твоя жертва?
У меня было два выбора: либо сдохнуть от собственной боли, либо запивать ее чужой. Твоей. Я сошел с ума, разрываясь между желаниями убить и быть с тобой.
Шестьсот лет. Я считал годы, месяцы, дни. Я старался забыть и быть, как все.
Я убивал, развлекался, плел интриги. Но не получал удовольствия. Даже боль и страх моих жертв потеряли для меня весь вкус, остроту.
Единственное, что приносило краткое успокоение - это месть тебе. Какую сумашедшую радость можно испытать, увидев боль в твоих глазах. Увидеть, как они светлеют, теряя свою синеву. Как исчезает нахальное, лицемерное выражение с твоего лица, будто кто-то его стирает мокрой тряпкой.
Ты злишься. Проклинаешь. Выливаешь на меня свое отвращение и ненависть. Я почти физически чувствую их присутствие. Сладкая радость сменяется безысходной, дикой и ставшей уже привычной болью.
Замкнутый круг.
Мне больно – я истязаю тебя.
Тебе больно – ты ранишь меня.
Мне еще больней – я стремлюсь сделать твою жизнь невыносимой.
Тебе невыносимо – и ты создаешь для меня ад.
Иногда меня посещает мысль: может, надо остановиться? Тебе или мне.
Если бы я мог простить! Простить твой уход. Забыть все, что испытал. Закрыть глаза на все. Но не получу ли я снова удар под дых? Циничный плевок в душу? В душу, которую с большим трудом распахну настежь. А нужно ли тебе это? Оценишь?

POV Л’аэрт.

Говорят, что любить за совершенство и красоту легко, а за недостатки – интересней.
Я знаю это на собственном опыте. Некоторые влюблялись в меня… точнее, в мой внешний облик. Они не понимали или не знали о том, кто я есть в действительности. Но находились и те, которые любили меня по-настоящему. Любили, несмотря на мою сущность, внутреннего монстра и вкусовых пристрастий.
Что мешает мне сделать то же самое по отношению к тебе? Огромная пропасть, длиной в шестьсот лет. Полная ненависти, отвращения и боли. Думаешь, так легко ее перешагнуть? Да я и не хочу. У меня просто не хватит сил любить тебя такого, каков ты есть. Это будет обманом. Обманом, на который я не пойду.
А если бы я мог тебя простить? Простить убийства, пристрастия, бесконечные попытки унизить меня и причинить боль. А может, так будет только хуже? И ты так и останешься холодным, безжалостным монстром… И добьешься своего…

***

Красные искры портала вспыхнули прямо перед ним. Л’аэрт отшатнулся и поджал губы, встречая недовольной физиономией Главу вампиров:
- Я несколько пьян. – Поспешил проинформировать инкуб вместо приветствия. Карвен быстро скользнул взглядом по его лицу и горько усмехнулся:
- Что, не так сильно, как хотелось бы?
- Ты о чем?
Глава ковена глубоко вздохнул, немного помолчал и добавил:
- Я скучал.
Л’аэрт поймал его взгляд. Почти одинакового роста, они стояли друг напротив друга, как будто виделись впервые и смотрели глаза в глаза. Синие и алые. Море и пламя.
- Я тоже скучал, – тихо признался инкуб.

@темы: Пророчество Сиринити, Слеш, Л’эрт/Карвен, Фанфикшен

---

"Up In Flames/ В огне"

Название: "Up In Flames/ В огне"
Автор: Aitan
Беты (редакторы): ЛедиНочь
Фэндом: Лекс Ален «Пророчество Сиринити»
Пэйринг: Л’эрт/Карвен
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Фэнтези, Психология, Философия, POV, Songfic, Мифические существа
Статус: закончен
Описание: " Я задолжал тебе тело и исправно плачу по счетам. Но я не обещал тебе свою душу..."

Angels have faith
I don't want to be a part of his sin
I don't want to get lost in his world
I'm not playing this game.
«A Demon's Fate», Within Temptation.
***
'Cause if the city's goin' up in flames
Then we ought go down, down, down, down
You know down, down, down together.
And if the city's goin' up in flames
Then we ought go down, down, down, down
You know down, down, down together.
«Up In Flames», She Wants Revenge.

А ты знаешь, как сладко пахнут флюиды твоего желания?
Я знаю.
Кажется, если поднести к тебе в эту минуту незажженную свечу – она вспыхнет. Я тоже вспыхну.
И может, сгорю. До самого дна промерзшей души. А что мне терять?! В этой душной напряженной атмосфере твоей похоти я сам как струна четко откликаюсь на каждую искру в твоих алых глазах.
Не потому, что я тебя люблю. А потому, что я инкуб.
Ты слышишь?!
И ты не переубедишь меня в обратном! Даже, когда в твоих объятиях я найду рай в этом аду.
Нет!
Давай, сорви мои стоны, крики, хрипы… Пусть я выпью твой жар и огонь без остатка. Пусть опьянею от винных глаз! Или рехнусь и не буду цепляться за сколький край разума… Зачем? Для чего? Ты – одержимый, я – тоже буду.
Но не потому, что люблю, а потому, что инкуб…
Не делай вид, что не веришь!
Когда я всего тебя оближу, расцелую, растерзаю в кровь ненасытные губы; когда мы соединимся резко, как безумные; когда я услышу твои пошлые хлесткие комментарии и хрипы, когда сам на них отвечу… Скажи мне тогда, на какой стадии выжигающей страсти погибло то, что ты так опрометчиво называешь любовью?!
Двигайся, двигайся… еще… и умоляю, молчи! Только не отвечай!
Я в тебе, но кажется, будто это ты раздираешь меня изнутри противоречиями… Я в ловушке твоих смертоносных рук, твоего желания, твоего пламени. Невыносимо. Обреченно. Неправильно.
Время закатилось.
Остановилось.
Оплавилось.
Только бы убедить себя!
Только бы удержать себя.
Только бы сохранить…
Только… двигайся! Резко, до одури! Двигайся!
Но не потому, что я люблю, а потому, что инкуб…
Ветреный. Легкомысленный. Неверный… Я завтра же променяю твои губы на чей-нибудь продажный поцелуй.
Ты думаешь, ты дорог? Важен? Значим? Нужен?
Ничуть.
Я с тобой, и твоя похоть вкуснее самого дорогого вина…
Ей так трудно насытиться в одночасье! Невозможно выпить залпом. Только глотками… Да, такими же рванными, как твои движения сейчас. Сверху вниз. И снизу вверх. От сумасшедшей яркости до темноты. От разума и до его безумия…
А твои пальцы- шпионы, разведчики. Искусители – идеалы обманчивой нежности. Омытые в крови тысяч жертв … Может, поэтому их прикосновения такие сладкие, дерзкие?! Я дрожу. Я предчувствую… вжимаюсь губами в твое плечо, потом грудь, ключицу: горько, сладко… и непрерывно при этом меня преследует тонкий изящный запах гранатов.
Адская смесь.
Ее аромат так искусно играет на моих оголенных нервах. Должно быть, он перенял это искусство палача от тебя… Тебе доставляет удовольствие играть со мной?! Вынимать каждый клубочек нервных клеток, смаковать их, распутывать, сжимать и освобождать… Размеренно. Садистки. Медленно. То верх, то вниз… и снова. Дразнить меня так подло и порочно. Как умеешь только ты… Но я помню, кто из нас правит бал. И терплю.
На пределе сил.
Обнимаю тебя так сильно, что немеют кончики пальцев, сминающих твою кожу. Твое крепкое сильное тело… Жмурюсь. Закусываю губы. Мне хорошо – но недостаточно: наслаждение отравлено безвыходностью и отчаянием. Но так еще слаще, правда?
Но не потому, что я люблю, а потому, что инкуб…
Ты меня убиваешь. Искажаешь мое я. Но единственная мысль – как хорошо у тебя внутри. И когда я в кольце твоих рук, из всего мира мне стоит бояться лишь тебя. Только помилуй уже меня!
Это не приказ. Не мольба. Это животный биологический импульс между мной и тобой – когда нет никакой преграды. Даже кожи. Даже границ сознания.
Но я не перекрещу с тобой взгляд – не вынуждай. Не надо. Это не для нас! Я найду все твои эрогенные точки и сыграю на них любую мелодию под твой рванный, то животный, то медленный ритм?! Но взгляд! Не проси…
А прямо под моими губами бьется твоя артерия. Кипящая. Безумная. Ты – на пределе. Еще чуть-чуть… Еще чуть резче, глубже… падай! Ты же дрожишь и напрягаешься почти в унисон со мной… Еще бы кончиком языка коснуться мочки уха, руками – бедер… Я не проиграю! И эта ужасная гонка будет закончена…
- Л’эрт! – голос глухой – из глубины сознания.
Густой. Обволакивающий. Со стоном. С дрожью.
Но, боги, чтоб этот гребанный мир чокнулся!
Или я. Или ты.
Я открыт. Как на ладони. Распахнутый. Разгаданный. Пойманный. Обманутый.
Быть на пике с тобой глаза в глаза – как ходить по острому лезвию, по обеим сторонам которого смерть.
Или Рай.
Или Безвременье.
А тебе как?!
Глаза застилает бархатная пурпурная пелена, пока я дрожу, чувствуя только твое тело, смертоносную нежность твоих рук и губ.
Но не потому, что я люблю, а потому, что инкуб…
Нет! Не убеждай меня. Вот этого не надо! Алого умного взгляда из-под длинных ресниц, снисходительной усмешки, доводов, слов, разговоров…

Лучше скажи, на какой стадии похоти сгорела наша «любовь», если она еще была?!
Так смешно. Глупо. Неправильно.
Я задолжал тебе тело и исправно плачу по счетам. Но я не обещал тебе свою душу, мой великий и грозный Глава Ковена...

@темы: Пророчество Сиринити, Слеш, Л’эрт/Карвен, Фанфикшен

---

"Искусство соблазнения"

Название: "Искусство соблазнения"
Автор: Aitan
Беты (редакторы): ЛедиНочь
Фэндом: Лекс Ален «Пророчество Сиринити»
Пэйринг: Л’эрт/Карвен
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Флафф, Фэнтези, Мифические существа
Предупреждения: OOC
Статус: закончен
Описание: Эххх, одним инкубам что ли соблазнять?! Это чистой воды дискриминация!

Л’эрт осушил уже …дцатый по счету бокал вина. Перед ним стояло всего лишь две проблемы: первая состояла в том, что на светском приеме короля Веренура Ксорты было ужасно скучно, вторая – вино было слишком слабым и катастрофически не располагало нужным градусом, чтобы осчастливить вампира даже легкой степенью опьянения.
Ра’ота вздохнул и огляделся: главный виновник его несчастного состояния непринужденно болтал с Главами Лиг и королем Ксортой о своих делах… Вся его поза излучала расслабленность и превосходство, что нельзя было сказать о высокопоставленных собеседниках, которые, откровенно говоря, боялись Главу вампиров.
Нет, ну надо же было Карвену притащить его, бедного инкуба, в этот гадюшник! Где по непонятным обстоятельствам не было ни одной особы младше сорока лет и не свихнутой на политике с магией. Конечно, Л’эрта возраст никогда не смущал, но разбираться с озверевшими мужьями, которые были бесплатным довеском к этим очаровательным дамам, не хотелось. Поэтому вампир пил. Пил и страдал. И строил планы мести Главе Ковена.

- Мне интересно, ты когда-нибудь лопнешь? – приятный бархатный голос раздался прямо у него за ухом, а длинные изящные пальцы мягко вытащили бокал из рук инкуба.
- Пока я так еще не напивался, – честно признался Л’эрт, - но ради эксперимента попробую.
- Прости, я вижу, что тебе скучно, - вздохнул Карвен, присаживаясь в соседнее кресло. – Я думал, что ты найдешь, чем себя занять.
- Н-да? Может, скажешь прямо, зачем я тебе тут понадобился? – инкуб недовольно посмотрел на своего собеседника, но тот лишь улыбнулся одними уголками губ и невинно ответил:
- Я просто хотел побыть с тобой подольше. И все.
Л’эрт прикусил губу и отвернулся: на него странно действовал этот мягкий полугрустный, полудетский тон. Совершенно невозможно было поверить, что он может принадлежать холодному и жестокому Главе Ковена. А еще странный взгляд огненно-алых глаз из-под длинных ресниц, который на несколько мгновений может становиться теплым, почти ласковым… Что это? Притворство?! Инкуб понимал, что Карвен изменился или же просто раскрыл перед ним какие-то скрытые стороны своей темной души. Изменился и он сам, и их странные отношения: по крайней мере, ненависти, презрения и отвращения Л’эрт уже не испытывал.
- Выпьем? - Ра’ота протянул Карвену полный бокал вина, взяв себе такой же, но Глава Ковена отрицательно качнул головой:
- Ты же знаешь, я не пью.
- Вот сейчас и начнешь!
- Л’эрт, я не принимаю человеческую еду или питье, отстань… - Глава Ковена поморщился, отталкивая предложенный бокал, на что инкуб не сдержался и фыркнул:
- Трезвенник ты мой!
- Что?! – охнул Карвен.
- У тебя со слухом плохо? Я сказал, что ты трезв…
- Нет, ты сказал, что я твой трезвенник, - прошептал Глава Ковена, наклоняясь к Л’эрту, теперь их лица разделяли всего лишь несколько сантиметров. – Это большая разница.
Синие глаза несколько мгновений что-то высматривали в других, пламенных, и словно найдя то, что искали, загорелись золотыми смешинками:
- А я не люблю трезвенников. Они скучные и нудные. Мешают развлекаться… - Л’эрт залпом осушил свой бокал и, взяв маленький кусочек шоколада, специально лежащего в хрустальной пиале, положил себе в рот.
- А я не говорил, что я трезв, - пожал плечами Карвен и плавным жестом отбросил назад длинные пряди цвета воронова крыла. – Я пьян, но не от вина. – Вампир подвинулся еще ближе к инкубу, и тот ощутил на своей коже прохладное дыхание и запах спелых гранатов. – Чтобы потерять рассудок, мне достаточно побыть с тобой. Чтобы стало сладко, достаточно поцеловать тебя, а чтобы умереть и вновь воскреснуть – стать с тобой одним целым…
«Вай! Он меня соблазняет!» - подумал Л’эрт, - «Странно, но почему мне это так нравится?!»
- Тебе бы поэтом быть, - усмехнулся Ра’ота прямо в полуоткрытые мягкие губы, которые обнажали самые кончики белоснежных клыков. – Или инкубом.
- Я так хорошо соблазняю?!
«Боги, что это в его глазах… нежность? Либо я сошел с ума, либо этот мир», – промелькнуло в голове у Л’эрта.
- Все же не достаточно хорошо, - хмыкнул инкуб, - я тебе сейчас преподам урок… Хочешь шоколадку? – в длинных бледных пальцах Ра’ота снова возник сладкий кусочек.
- Нет. Я же говорил, - пробормотал Карвен, сбитый с толку неожиданным вопросом.
- Хочешь, - промурлыкал Л’эрт, легко касаясь шоколадом губ своего собеседника. Тот нехотя высунул кончик языка, но, слегка лизнув предложенное угощение, снова поморщился.
- Вреееедный, – томно вздохнул инкуб и, взяв столовый ножик, сделал себе небольшой надрез на левой руке. Проступило несколько капелек крови, кажущихся почти черными на фоне его бледной кожи. Ра’ота, хитро улыбаясь, обмакнул в них кусочек шоколада:
- Открой ротик.

Глава Ковена с трудом перевел вспыхнувший взгляд от маленькой ранки на руке любовника и приоткрыл рот, позволяя ему положить кровавое лакомство себе на язык. Пальцы Л’эрта на несколько секунд задержались на губах вампира, провели от одного уголка губ к другому, погладили подбородок и скулы. Дыхание Карвена мгновенно сбилось, и инкуб явственно услышал громкий стук его сердца… Стало совершенно наплевать на то, что они не одни. Здесь полный зал народа, и некоторые уже пьяны… Но неважно. Совершенно не важно.

Синие глаза давно похитили у Карвена ощущение реальности, заменив все острыми и сладкими до боли обещаниями, надеждами… Кровь и шоколад на языке. Так странно, приятно до мурашек по телу. До легкой дрожи в пальцах, до знакомой слабости в теле. Карвен слегка посасывал кусочек шоколада, стараясь сильнее почувствовать его вкус, смешанный со вкусом крови инкуба, и прикрыл глаза.
-Теперь нравится?
- Очень.

Л’эрт довольно улыбнулся и, сделав глоток вина, поцеловал Главу Ковена, который снова приоткрыв губы, почувствовал, как его рот наполняется благородным напитком. От такой наглости Карвен опешил, хмурясь, попытался отстраниться и выплюнуть всю эту гадость, но кто бы ему позволил! Синеглазый искуситель уже зарылся пальцами в его волосы, прижимаясь еще ближе и хозяйничая языком в чужом рту.
Некоторые гости начали оглядываться на целующуюся парочку: одни были в шоке, другие в восторге, третьи завидовали, но веселая музыка не стихла, как не стих звон бокалов и шум сотен голосов. Возникло знакомое ощущение, будто бы обоих вампиров отрезало от реального мира.

Главе Ковена ничего не оставалось, как проглотить вино, но злополучный кусочек лакомства, не растаявший по причине низкой температуры тела, он вознамерился во чтобы то ни стало «пропихнуть» наглому инкубу в глотку. Крепко удерживая Л’эрта за шею, вампир возобновил поцелуй, отвоевывая инициативу, целуя грубо, страстно, царапая своими клыками и царапаясь об его, зализывая маленькие ранки и рыча от наслаждения… от головокружения, которое вызывал этот глубокий, бесстыдный, зверский поцелуй.

Кусочек шоколадки, истончаясь, просто сгорал от неистовых движений двух языков, двух стихий, между которыми ему не повезло оказаться. Иногда один язык одерживал вверх и заставлял его скользить по другому языку, потом по небу, внутренней стенке щек… Потом доминировала вторая стихия, и снова лакомство становилось безвольной игрушкой, скользящей, доставляющей наслаждение…
Сладко–сладко. До безумия.

И есть ли предел, когда можно потерять рассудок окончательно? Кажется, что вот… еще чуть-чуть… И все, меня не будет. Но ты всегда доказываешь, как далеко еще до края. В такие моменты мне хочется показать тебе свои истинные чувства, которые я уже шестьсот лет упорно прячу. Как? Я сам не знаю… Не знаю, как держу эту холодную равнодушную маску на своем лице… Не знаю, как не говорю тебе слова, что переполняют меня и рвутся наружу… Не знаю, как не дарю тебе свою нежность вместо опустошающей боли… Я не знаю, как не любить тебя, Л’эрт… Не желать, не видеть, не слышать, не ощущать...

Шоколад полностью растаял, оставив свой сладкий привкус на двух языках.
- Еще по кусочку? – насмешливо осведомился Л’эрт, перебирая пальцами вороные пряди Главы Ковена.
- Может, еще по поцелую? – приподнял совершенную бровь Карвен.
- На нас многие смотрят...
- Ты смущен?
- Я думал, ты смущен, Карв.
- Не дождешься! – Глава Ковена буквально ошеломил инкуба, продемонстрировав тому язык.
- Тебе категорически нельзя пить! – засмеялся Л’эрт, отходя от шока. – Ты становишься веселым - это пугает.
- Пфф, скажи честно, что тебя это возбуждает, - фыркнул Карвен.
- Я тебе урежу самомнение, - прошептал инкуб прямо в припухшие улыбающиеся губы.
- Попробуй. - Глава Ковена быстро лизнул нижнюю губу Ра’ота, затем верхнюю, потом легко чмокнул и отстранился, вглядываясь в синие, почти черные от возбуждения глаза. – Знаешь, Л’эрт, говорят, что поцелуй – это маленький секс, а секс – это большой поцелуй всем телом… Ты хочешь поцеловать меня всем телом, Л’эрт?
- Что, «поцеловать» тебя прямо здесь и сейчас? – теперь жаркое дыхание Ра’ота опалило ухо Карвена, заставив чуть-чуть вздрогнуть.
- Хочешь довести гостей до инфаркта? Нет, мне их не жалко, но Глонк потом обожрется…
- Ммм?
- Не распускай руки, Л’эрт!
- Ты сам первым начал!
- Оу, ну прости… я забыл, что еще не обсудил один вопрос с…
- Ты издеваешься? – возмутился Л’эрт слишком громко. И тут же почувствовал десятки заинтересованных взглядов. – Какого ты тут тогда выделывался?!
- Встретимся после праздника, - фыркнул Карвен, быстро чмокнув инкуба в сердито поджатые губы и не обращая внимания на синие глаза, которые метали молнии.

Л’эрт проводил взглядом спину Главы Ковена и слегка улыбнулся. Он был достаточно честен с собой, чтобы признать, как ему нравится вот такой Карвен – живой, смешливый, чуть капризный и наглый. Сквозь лед, отстраненность и жестокость несмело пробивались вполне человеческие чувства, несмело, долго, но упорно. Инкуб понимал, что все это ради него, и он обязан помочь… наверно, обязан. Отвернись он сейчас, Карв станет еще злее и плотнее закутается в свой панцирь, чего никак нельзя допустить… Почему? Нет, это пока еще просто симпатия, просто нежность и разделенное на двоих удовольствие, но что будет дальше?
Л’эрт допил вино и молча усмехнулся каким-то своим мыслям.

@темы: Пророчество Сиринити, Слеш, Л’эрт/Карвен, Фанфикшен

---

Муза, отзовись!

Мне нужно, чтобы моя Муза сейчас подошла и любила меня морально... Срочно. Долго. Качественно.

@темы: Фанфикшен

---

Пффф...

S.King' books are like the Bible in our foreign languages department.
The funniest thing is that no one likes them, but everyone reads.

@темы: Литература